Вестники времен [= Знамя над Тауэром] - Андрей Мартьянов

«Ирландия! А я-то ломаю голову, почему мне послышались знакомые слова, — сообразил сэр Гисборн, проведший несколько месяцев на Зеленом острове, когда ныне покойный король Генрих решил поставить своего младшего сына Джона наместником в Эрине. — А Дугал, похоже, совершенно забыл о том, что мы освящали в Туре оружие, и рванулся в драку, надеясь только на удачу. Повезло… хотя могло и не повезти. Однако нужно что-то решать, и побыстрее. Мистрисс Уэстмор не откажешь в сообразительности: выложила все, как на исповеди. Мол, хотели доверия — получайте. Доверие-то — палка о двух концах. Любой трижды призадумается, прежде чем решит хоть пальцем тронуть девчонку. Сам себе потом станешь противен. Отговаривать от задуманного бесполезно, а ее приятель, судя по всему, полезет за ней в огонь и в воду… Готов поспорить на что угодно — далеко они не уедут. Они хоть понимают, что теперь их станут ловить еще азартнее? Не только ради золота, но и как нежелательных свидетелей?»

Все же Гай решил сделать попытку:

— Мистрисс Изабель, на вашем месте я бы не испытывал судьбу и вернулся в Тур. Неужели среди ваших знакомых не найдется человека или людей, которым вы можете доверить ваше поручение и которые справятся с ним гораздо лучше, нежели… э-э… молодая леди?

— Я не леди, — без малейших признаков обиды уточнила девушка. — Я всего лишь горожанка торгового сословия и купеческая дочка. Да, вы правы, можно повернуть назад, разыскать подходящих людей, потратив уйму лишнего времени и стараясь забыть, что любой день задержки грозит неприятностями. Понимаете, наше ремесло отчасти схоже с мельничными жерновами. Каждый должен вращаться в своем ритме, помогая остальным. Остановится один — встанет все сооружение, не будет муки, не будет хлеба и кому-то предстоит голодать. Мне бы не хотелось стать этим «кем-то».

— Брось, Гай, — подал голос Мак-Лауд. — Их не переупрямишь, да и зачем? У них тоже свой долг. Я вот что думаю: почему бы нам не поехать вместе, благо по пути?

Торговая парочка насторожилась, прикусив языки и не веря в собственное везение. Сэр Гисборн задумался: конечно, вероятные попутчики не станут обузой, ибо привыкли к бивачной жизни и тяготам долгого пути. С другой стороны, женщина… Хотя что здесь особенного? Королева-мать Элеонора в семьдесят с небольшим годков за три седмицы пересекла всю Францию, дабы учинить нагоняй сыну-королю. Мистрисс Изабель, конечно, не прекрасная благородная девица, но она и ее друг угодили в нешуточную беду. Первейшая же обязанность любого дворянина, именующего себя рыцарем, состоит в оказании помощи ближним своим, невзирая на происхождение. Вдобавок им известны здешние дороги…

— Пожалуй, это верная мысль, — медленно произнес Гай. — Мистрисс Уэстмор, раз вы настолько убеждены в необходимости отправиться в столь долгое путешествие, то, полагаю, вы и ваш спутник не откажетесь от нашего сопровождения?

Впоследствии он не раз пожалел о сказанном, но, как известно, содеянного не воротишь.

Гай вспоминал полуночный разговор, и наступившее затем промозглое серое утро, когда он и Мак-Лауд отправились на вырубку, оставив Франческо и мистрисс Изабель хозяйничать на стоянке. В подернутой легким инеем высокой траве остались черные, словно выжженные огнем, проплешины — следы канувшего в никуда ночного существа, в точности повторяющие очертания рассыпавшегося доспеха. Дугал старательно потоптался на каждом из них, затем достал кинжал и тщательно вырезал на обгорелом дерне некую загадочную фигуру, похожую на паутину, со значительным видом пояснив, что именно так можно воспрепятствовать возвращению слуа и его жутковатых сородичей в мир живых.

Труп человека по имени Анселен Ле Гарру отыскался без особых трудов. Меч слуа почти разрубил его напополам, кровь за ночь вытекла, и теперь некогда довольно привлекательное лицо походило на нелепую синюшную маску. Дугал притащил с собой запасную попону, в которую завернули окоченевшего и твердого, как дерево, мертвеца.

Никаких инструментов для рытья могилы у компаньонов не имелось, зато на опушке леса они наткнулись на оставшуюся после весенних дождей и высохшую промоину вполне подходящей глубины. Продолговатый сверток аккуратно опустили в нее и, подрубив несколько корней, засыпали обрушившейся с краев ямы землей, завалив сверху разысканными поблизости камнями. Вместо креста между валунами по давней воинской традиции воткнули рукоятью вверх меч Ле Гарру, найденный пришедшим помогать Франческо. Явилась хмурая мистрисс Изабель, неся пестрых ворох осенних листьев. Молча высыпала их на могилу и спросила, кто прочтет поминальную молитву. Вызвались Гай и Франческо, по молчаливому соглашению выбор пал на ноттингамца.

В болотистой низине все оставалось по-прежнему, только добавились вездесущие вороны да шмыгнула в заросли тростника лисица, уже пронюхавшая о дармовом угощении. Никто не вернулся — как мельком прикинул Гисборн, из четырех десятков сопровождающих обоз людей вряд ли уцелело больше трети. Изабель, не обращая внимания на настойчивые просьбы подождать возле опушки леса, погнала лошадь напрямик через долину, настойчиво зовя свою служанку Марджори, но никого не дозвалась. Франческо тем временем забрался в застрявший на обочине дороги фургон, вытащил оттуда потребные в дороге вещи, в том числе кожаный чехол со своей ненаглядной виолой, сложил горкой на обочине и принялся умело грузить их на одну из заводных лошадей.

«Превращаемся в караван, — недовольно отметил про себя Гай. — Четыре всадника, две заводные лошади, что-то будет дальше?»

В свете нарождающегося дня болотце уже не казалось таким пугающим, как вчера, и, если бы не темные холмики то здесь, то там, ничем бы не отличалось от сотен других затопленных низин. Гисборн не сомневался, что в скором времени сюда обязательно кто-нибудь забредет, поднимает шум на всю округу, новости дойдут до Тура, обязательно начнется хоть какое-то разбирательство и поиски виновных, которые закончатся ничем. Слуа к ответу не призовешь по вполне понятным причинам, а знающие что-либо люди будут уже далеко. Вот и первые могилы на дороге в Палестину. Сколько их еще появится…

— На холме кто-то болтается, — негромко, чтобы не услышали возившиеся с поклажей Франческо и Изабель, сообщил Мак-Лауд. — То ли потерявшаяся лошадь, то ли за нами присматривают.

— Где? — встрепенулся Гай, быстрым взглядом охватывая молчаливые холмы и взбирающуюся вверх по склону дорогу. Почти сразу же неподалеку захрустели раздвигаемые кусты и долетел еле различимый удаляющийся топоток. Для верховой лошади звук выглядел чересчур легким и стремительным. — А, слышу… Может, олень?

— Может, олень, — согласился Дугал, по-прежнему недоверчиво озираясь вокруг.

Стоявшая возле фургона с небольшим сундучком в руках девушка бросила на них внимательный взгляд, но ничего не сказала.

— …Приехали, — сипло произнес рядом голос Франческо, разрушив наваждения воспоминаний и возвращая Гая в реальный мир, наполненный шелестом дождя и хлюпаньем копыт по грязи. Он поднял голову, увидел перед собой уже не дорогу через лес, но стиснутую меж узких каменных домов улицу, размытые пятна света в окнах и гостеприимно распахнутые ворота, освещенные забранным в решетку факелом, рядом с которыми на скрипучих цепях раскачивался жестяной котелок. Выходит, он даже не заметил, как они миновали заставу при въезде в городок?

Лошади цепочкой вошли во двор и, не дожидаясь понуканий, потянулись туда, откуда несло теплом и различимым даже в дождь запахом слегка подгнивающей соломы. Кто-то из прислуги, услышав позвякивание сбруи и фырканье топчущихся на месте животных, выглянул наружу и принялся торопливо открывать створки дверей конюшни. Чьи-то руки брали уставших коней под уздцы, и появившийся на каменном крыльце дома человек, различимый в дождливых сумерках только по мелькающему пятну высоко поднятой масляной лампы, позвал: «Ступайте быстрее сюда. О лошадях позаботятся».

Общий зал постоялого двора, как водится в такие часы, почти пустовал, если не считать припозднившейся дружеской компании горожан, с неподдельным изумлением уставившихся на ввалившуюся четверку. Мак-Лауд, бросив взгляд по сторонам, нетерпеливо гаркнул: «Эй! Гости пожаловали!», где-то хлопнула дверь и вокруг нежданных постояльцев закрутился обычный хлопотливый вихрь из восклицающего в притворном ужасе хозяина и разбуженных, а потому крайне недовольных слуг. Мелко постукивавшую от холода зубами и едва не валившуюся с ног Изабель, с плаща которой на пол уже натекла приличных размеров лужа, увела с собой пожилая сухопарая женщина, остальные расселись возле набитого поленьями очага, где гудело яркое, согревающее пламя, вразнобой требуя еды, горячего вина и сухих тряпок, вытереться.

…Дугал Мак-Лауд спускался по лестнице со второго этажа, тщетно стараясь не шуметь и не задевать попадавшихся под ноги предметов. Своротив парочку оказавшихся на пути скамеек (к счастью, никого не проснулся и не явился поглядеть на источник грохота), он протопал к двери, со второй попытки сбросил с железных крюков тяжелый засов и, запнувшись о порог, вывалился наружу, в стылое рассветное марево. Его слегка пошатывало от количества съеденного и выпитого вчерашним вечером, в этом же крылась незамысловатая причина столь ранней прогулки.